Разноцветные белые вороны читать онлайн. Предисловие
Читать книгу «Сказки белой вороны» онлайн— Ирина Краснова — Страница 1 — MyBook
Иллюстратор Анастасия Просветова
Фотограф Ирина Краснова
© Ирина Краснова, 2017
© Анастасия Просветова, иллюстрации, 2017
© Ирина Краснова, фотографии, 2017
ISBN 978-5-4483-9647-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
Однажды в детстве, я придумала себе игру во взрослую жизнь. В ней я писатель-сказочник, пишу истории, которые потом сбываются.
Пока я собирала свои истории под одну обложку, я успела вырасти, поработать инженером-проектировщиком (в какой-то степени тоже сказочницей), стать мамой и обрасти жизненным опытом. Время от времени, записывала уже непридуманное, – сюжеты возникали рядом.
Часть этих историй собрались вместе в книгу-настроение во многом благодаря моим друзьям – первым читателям и критикам. Они говорили мне: «Пиши!» Я съёживалась и думала: «А чего писать-то?» Прислушивалась, наблюдала и находила. Показывала им свои находки и в глазах замечала искорки, слышала нотки в голосе, ради которых оказывается я и примеряла слова одно к другому.
Свои короткие тексты я называю городскими сказками или сказками для взрослых. Они своеобразные тесты на настройку возможности чувствовать, слышать. Сюжет, длина текста позволяют остановиться и прислушаться, уловить то, что откликается во время погружения в простые на первый взгляд истории. Но так ли всё просто?Девочек с крылышками, которые прогуливаются по страничкам этой книги, нарисовала Анастасия Просветова. Эти образы тоже своего рода провокация. Знакомство с ними, диалоги-истории у каждого сложатся свои, в зависимости от личного опыта, настроения, способности улыбаться и верить в чудеса.
Замечали, как иногда всего пара слов или даже… пауз могут раздвинуть реальность и погрузить в мир эмоций, в сказочный мир? Предлагаю проверить это на следующих страницах… Приятного погружения!
Вдохновение
Сесть и написать эссе. Выстроить цепочку. Связать мысли. Что может быть проще, когда есть направление, стиль и время? Однако.
Пауза.
Происходит ожидание вдохновения, которое окрасит, свяжет, придаст законченность и вовремя поставит точку.
Желание. Оно проявилось чередованием глаголов:
«хочу», «надо», «могу» навести порядок, обозначить свои мысли, перестать растекаться всё принимая и отмалчиваясь кивая, за улыбкой скрывая… безразличие, равнодушие-малодушие, а может элементарную экономию своих душевных сил, энергии. Ведь для того, чтоб иметь свое мнение нужно его сформулировать, соскрести, затратить какие-никакие силёнки.
Хватит. Пора выходить из экономичного режима на прямую ясности, зоркости, искромётности мысли.
И так. Вдох. Мгновение… и вот оно – вдохновение.
Если каждому дню, действию, поступку, делу присвоить имя, цвет, форму, запах, какой выложится рисунок, как это не пафосно прозвучит, на страничке книги жизни?
Рисование с натуры, эскизно, на ходу… что может быть проще и сложнее. Нужно уловить суть, подчеркнуть основное… и сделать нужно так, чтоб произведение случилось законченным. Точка.
Я вспомнила, я умею летать
Нет, не на самолёте и крылья тоже не вырастают,
только вдруг тело становится невесомым:
взмах рук
и уже отрываешься от земли.
И всё, никаких нелепых движений.
Лишь желанием движешься: захотел вперёд – пожалуйста!!! Назад, вверх – пожалуйста!!!
Поднимаешься
высоко-высоко,
а внизу остаются макушки людей и деревьев, антенны и звуки.
Всё уменьшается и становится неважным.
Плавно перемещаешься и удивляешь других:
«Как, разве люди…?»
И учить их так летать бесполезно. Это есть или нет.
Бывают, встречаются, такие же, так же летающие…
И тогда, просто молча протягиваешь руку
и дальше летишь вместе, думая:
«Ты не один. Рядом кто-то есть. Тебя понимают».
Можно посмотреть в глаза, услышать:
«Тебе хорошо? Мне тоже!» – и продолжать парить.
А ещё можно увидеть солнце за горизонтом и дотронуться до звёзд.
Я помню: я умела летать.
И метла мне была не нужна.
Впрочем, наверное, каждый умеет летать:
кто на самолёте и др. агрегатах,
кто на метле,
кто на игле,
кто просто от того, что невесом, – это грустно и уже совсем другая история…
Тут ветер вырвал лист бумаги и у него началась
своя, личная жизнь.
Клюква в сахаре
8.12.2000
Я сижу в кафе, затерявшемся среди переулков со старинными названиями. Конечно, я могла бы перекусить за стойкой какой-нибудь привокзальной забегаловки, но сегодня я могу (и хочу!) позволить посидеть за столиком у окна, в уютном, тихом кафе, наблюдая за голубями на улице.
Передо мной чашечка чёрного кофе, мороженое в вазочке и в такой же вазочке розовая масса чего-то, похожего на мусс, что готовила мама в детстве. Клюквенный и полезный. Как сказал официант: «У них сегодня какой-то повод и они угощают». Пустячок, а приятно. В рюкзачке, который висит на спинке стула:
а) кошелёк, с суммой честно заработанной головой, и мне нисколько не жаль, оставить какую-то её часть (суммы) здесь в кафе.
б) записная книжка, с кипой визиток, записочек, телефонных карточек (вы помните, были такие, с магнитными полосками, для каждого города нужна своя), и ещё масса различных по форме носителей информации,в) паспорт, с двумя вклеенными фотографиями, наглядно демонстрирующими, какой была, какой стала.
и г) билет на поезд, который через несколько часов отчалит от перрона этого города.
А пока время есть. Я сижу в кафе и пью кофе с мороженым.
Вообще-то я не курю. Я действительно считаю, что это вредит здоровью, особенно тех, кто оказывается рядом. Но иногда, жалею, что эта привычка мне чужда.
Я представляю, как нелепые, пустые, тяжёлые паузы можно заполнить этим ритуалом. Не спеша, а быть может наоборот, нервно, со множеством лишних движений, достаю сигареты и зажигалку, демонстрируя вкус и полное поглощение этим.
Если бы я курила, у меня бы были длинные дорогие сигареты и эксклюзивная зажигалка. Подношу сигарету к губам. Освещаю лицо огоньком. Почти свеча, почти интим. Говорят, что это успокаивает нервы, даёт время подумать, но это всего лишь маска.
Это игра в «замирание», попытка почувствовать себя выше ситуации, быть вне её, посмотреть со стороны.
236 000 книг и 42 000 аудиокниг
Источник: https://MyBook.ru/author/irina-krasnova/skazki-beloj-vorony/read/
Сказки белой вороныТекст
Иллюстратор Анастасия Просветова
Фотограф Ирина Краснова
© Ирина Краснова, 2017
© Анастасия Просветова, иллюстрации, 2017
© Ирина Краснова, фотографии, 2017
ISBN 978-5-4483-9647-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Эдгар Аллан По – Ворон: читать стих, текст стихотворения поэта классика на РуСтих
Стихотворение доступно в переводах Бальмонта и Зенкевича.
Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий, Задремал я над страницей фолианта одного, И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг застукал, Будто глухо так затукал в двери дома моего. «Гость,— сказал я,— там стучится в двери дома моего,
Гость — и больше ничего».
Ах, я вспоминаю ясно, был тогда декабрь ненастный, И от каждой вспышки красной тень скользила на ковер. Ждал я дня из мрачной дали, тщетно ждал, чтоб книги дали Облегченье от печали по утраченной Линор, По святой, что там, в Эдеме ангелы зовут Линор,—
Безыменной здесь с тех пор.
Шелковый тревожный шорох в пурпурных портьерах, шторах Полонил, наполнил смутным ужасом меня всего, И, чтоб сердцу легче стало, встав, я повторил устало: «Это гость лишь запоздалый у порога моего, Гость какой-то запоздалый у порога моего,
Гость — и больше ничего».
И, оправясь от испуга, гостя встретил я, как друга. «Извините, сэр иль леди,— я приветствовал его,— Задремал я здесь от скуки, и так тихи были звуки, Так неслышны ваши стуки в двери дома моего, Что я вас едва услышал»,— дверь открыл я: никого,
Тьма — и больше ничего.
Тьмой полночной окруженный, так стоял я, погруженный В грезы, что еще не снились никому до этих пор; Тщетно ждал я так, однако тьма мне не давала знака, Слово лишь одно из мрака донеслось ко мне: «Линор!» Это я шепнул, и эхо прошептало мне: «Линор!»
Прошептало, как укор.
В скорби жгучей о потере я захлопнул плотно двери И услышал стук такой же, но отчетливей того. «Это тот же стук недавний,—я сказал,— в окно за ставней, Ветер воет неспроста в ней у окошка моего, Это ветер стукнул ставней у окошка моего,—Ветер — больше ничего».
Только приоткрыл я ставни — вышел Ворон стародавний, Шумно оправляя траур оперенья своего; Без поклона, важно, гордо, выступил он чинно, твердо; С видом леди или лорда у порога моего, Над дверьми на бюст Паллады у порога моего
Сел — и больше ничего.
И, очнувшись от печали, улыбнулся я вначале, Видя важность черной птицы, чопорный ее задор, Я сказал: «Твой вид задорен, твой хохол облезлый черен, О зловещий древний Ворон, там, где мрак Плутон простер, Как ты гордо назывался там, где мрак Плутон простер?»
Каркнул Ворон: «Nevermore».
Выкрик птицы неуклюжей на меня повеял стужей, Хоть ответ ее без смысла, невпопад, был явный вздор; Ведь должны все согласиться, вряд ли может так случиться, Чтобы в полночь села птица, вылетевши из-за штор, Вдруг на бюст над дверью села, вылетевши из-за штор,
Птица с кличкой «Nevermore».
Ворон же сидел на бюсте, словно этим словом грусти Душу всю свою излил он навсегда в ночной простор. Он сидел, свой клюв сомкнувши, ни пером не шелохнувши, И шепнул я вдруг вздохнувши: «Как друзья с недавних пор, Завтра он меня покинет, как надежды с этих пор».
Каркнул Ворон: «Nevermore!»
При ответе столь удачном вздрогнул я в затишьи мрачном, И сказал я: «Несомненно, затвердил он с давних пор, Перенял он это слово от хозяина такого, Кто под гнетом рока злого слышал, словно приговор, Похоронный звон надежды и свой смертный приговор
Слышал в этом «nevermore».
И с улыбкой, как вначале, я, очнувшись от печали, Кресло к Ворону подвинул, глядя на него в упор, Сел на бархате лиловом в размышлении суровом, Что хотел сказать тем словом Ворон, вещий с давних пор, Что пророчил мне угрюмо Ворон, вещий с давних пор,
Хриплым карком: «Nevermore».
Так, в полудремоте краткой, размышляя над загадкой, Чувствуя, как Ворон в сердце мне вонзал горящий взор, Тусклой люстрой освещенный, головою утомленной Я хотел склониться, сонный, на подушку на узор, Ах, она здесь не склонится на подушку на узор
Никогда, о, nevermore!
Мне казалось, что незримо заструились клубы дыма И ступили серафимы в фимиаме на ковер. Я воскликнул: «О несчастный, это Бог от муки страстной Шлет непентес-исцеленье от любви твоей к Линор! Пей непентес, пей забвенье и забудь свою Линор!»Каркнул Ворон: «Nevermore!»
Я воскликнул: «Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий! Дьявол ли тебя направил, буря ль из подземных нор Занесла тебя под крышу, где я древний Ужас слышу, Мне скажи, дано ль мне свыше там, у Галаадских гор, Обрести бальзам от муки, там, у Галаадских гор?»
Каркнул Ворон: «Nevermore!»
Я воскликнул: «Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий! Если только бог над нами свод небесный распростер, Мне скажи: душа, что бремя скорби здесь несет со всеми, Там обнимет ли, в Эдеме, лучезарную Линор — Ту святую, что в Эдеме ангелы зовут Линор?»
Каркнул Ворон: «Nevermore!»
«Это знак, чтоб ты оставил дом мой, птица или дьявол! — Я, вскочив, воскликнул: — С бурей уносись в ночной простор, Не оставив здесь, однако, черного пера, как знака Лжи, что ты принес из мрака! С бюста траурный убор Скинь и клюв твой вынь из сердца! Прочь лети в ночной простор!»
Каркнул Ворон: «Nevermore!»
И сидит, сидит над дверью Ворон, оправляя перья, С бюста бледного Паллады не слетает с этих пор; Он глядит в недвижном взлете, словно демон тьмы в дремоте, И под люстрой, в позолоте, на полу, он тень простер, И душой из этой тени не взлечу я с этих пор.
Никогда, о, nevermore!
Перевод: Константин Дмитриевич Бальмонт
Как-то в полночь, в час угрюмый, полный тягостною думой, Над старинными томами я склонялся в полусне, Грёзам странным отдавался, вдруг неясный звук раздался, Будто кто-то постучался — постучался в дверь ко мне. «Это верно», прошептал я, «гость в полночной тишине,
Гость стучится в дверь ко мне».
Ясно помню… Ожиданья… Поздней осени рыданья… И в камине очертанья тускло тлеющих углей… О, как жаждал я рассвета, как я тщётно ждал ответа На страданье, без привета, на вопрос о ней, о ней, О Леноре, что блистала ярче всех земных огней,
О светиле прежних дней.
И завес пурпурных трепет издавал как будто лепет, Трепет, лепет, наполнявший тёмным чувством сердце мне. Непонятный страх смиряя, встал я с места, повторяя: — «Это только гость, блуждая, постучался в дверь ко мне, Поздний гость приюта просит в полуночной тишине —
Гость стучится в дверь ко мне».
Подавив свои сомненья, победивши опасенья, Я сказал: «Не осудите замедленья моего! Этой полночью ненастной я вздремнул, и стук неясный Слишком тих был, стук неясный, — и не слышал я его, Я не слышал» — тут раскрыл я дверь жилища моего: —
Тьма, и больше ничего.
Взор застыл, во тьме стеснённый, и стоял я изумлённый, Снам отдавшись, недоступным на земле ни для кого; Но как прежде ночь молчала, тьма душе не отвечала, Лишь — «Ленора!» — прозвучало имя солнца моего, — Это я шепнул, и эхо повторило вновь его, —
Эхо, больше ничего.
Вновь я в комнату вернулся — обернулся — содрогнулся, — Стук раздался, но слышнее, чем звучал он до того. «Верно, что-нибудь сломилось, что-нибудь пошевелилось, Там, за ставнями, забилось у окошка моего, Это ветер, усмирю я трепет сердца моего, —
Ветер, больше ничего».
Я толкнул окно с решёткой, — тотчас важною походкой Из-за ставней вышел Ворон, гордый Ворон старых дней, Не склонился он учтиво, но, как лорд, вошёл спесиво, И, взмахнув крылом лениво, в пышной важности своей, Он взлетел на бюст Паллады, что над дверью был моей,
Он взлетел — и сел над ней.
От печали я очнулся и невольно усмехнулся, Видя важность этой птицы, жившей долгие года. «Твой хохол ощипан славно и глядишь ты презабавно», Я промолвил, «но скажи мне: в царстве тьмы, где ночь всегда, Как ты звался, гордый Ворон, там, где ночь царит всегда!»
Молвил Ворон: «Никогда».
Птица ясно отвечала, и хоть смысла было мало, Подивился я всем сердцем на ответ её тогда. Да и кто не подивится, кто с такой мечтой сроднится, Кто поверить согласится, чтобы где-нибудь когда — Сел над дверью — говорящий без запинки, без труда —
Ворон с кличкой: «Никогда».
И, взирая так сурово, лишь одно твердил он слово, Точна всю он душу вылил в этом слове «Никогда», И крылами не взмахнул он, и пером не шевельнул он, Я шепнул: «Друзья сокрылись вот уж многие года, Завтра он меня покинет, как надежды, навсегда».Ворон молвил: «Никогда».
Услыхав ответ удачный, вздрогнул я в тревоге мрачной, «Верно, был он», я подумал, «у того, чья жизнь — Беда, У страдальца, чьи мученья возрастали, как теченье Рек весной, чьё отреченье от Надежды навсегда В песне вылилось о счастьи, что, погибнув навсегда,
Вновь не вспыхнет никогда.»
Но, от скорби отдыхая, улыбаясь и вздыхая, Кресло я своё придвинул против Ворона тогда, И, склонясь на бархат нежный, я фантазии безбрежной Отдался душой мятежной: «Это — Ворон, Ворон, да. «Но о чём твердит зловещий этим чёрным «Никогда»,
Страшным криком «Никогда».
Я сидел, догадок полный и задумчиво-безмолвный, Взоры птицы жгли мне сердце, как огнистая звезда, И с печалью запоздалой, головой своей усталой, Я прильнул к подушке алой, и подумал я тогда: — Я один, на бархат алый та, кого любил всегда,
Не прильнёт уж никогда.
Но постой, вокруг темнеет, и как будто кто-то веет, То с кадильницей небесной Серафим пришёл сюда? В миг неясный упоенья я вскричал: «Прости, мученье, Это Бог послал забвенье о Леноре навсегда, Пей, о, пей скорей забвенье о Леноре навсегда!»
Каркнул Ворон: «Никогда».
И вскричал я в скорби страстной: «Птица ты иль дух ужасный, Искусителем ли послан, иль грозой прибит сюда, — Ты пророк неустрашимый! В край печальный, нелюдимый, В край, Тоскою одержимый, ты пришёл ко мне сюда! О, скажи, найду ль забвенье, я молю, скажи, когда?»
Каркнул Ворон: «Никогда».
«Ты пророк», вскричал я, «вещий! Птица ты иль дух зловещий, Этим Небом, что над нами — Богом скрытым навсегда — Заклинаю, умоляя, мне сказать, — в пределах Рая Мне откроется ль святая, что средь ангелов всегда, Та, которую Ленорой в небесах зовут всегда?»
Каркнул Ворон: «Никогда».
И воскликнул я, вставая: «Прочь отсюда, птица злая! Ты из царства тьмы и бури, — уходи опять туда, Не хочу я лжи позорной, лжи, как эти перья, чёрной, Удались же, дух упорный! Быть хочу — один всегда! Вынь свой жёсткий клюв из сердца моего, где скорбь — всегда!»
Каркнул Ворон: «Никогда».
И сидит, сидит зловещий, Ворон чёрный, Ворон вещий, С бюста бледного Паллады не умчится никуда, Он глядит, уединённый, точно Демон полусонный, Свет струится, тень ложится, на полу дрожит всегда, И душа моя из тени, что волнуется всегда,
Не восстанет — никогда!
История создания
Первое письменное упоминание об этом стихотворении было сделано в 1844 году. Это был рассказ Марты Сюзанны Бреннан. Эдгар По жил в те времена на ее ферме, на берегу Гудзона. По словам женщины, рукописи с произведением были разбросаны по полу комнаты писателя.
Сам же автор, в частном разговоре со Сьюзен Арчер Телли Вайс упоминал о том, что работал над стихотворением более десяти лет, но эта версия создания «Ворона» не была подтверждена, по причине отсутствия черновиков 30-х годов.
Классическая версия работы была опубликована 25 сентября 1845 года в «Richmond Semi-Weekly Examiner».
Тема произведения и параллель с личной жизнью автора
Основной темой произведения являются тяжёлые переживания главного героя, связанные со смертью девушки. Эту тему связывают с личными потерями автора: смерть любимой женщины и матери. Кроме того, главными эмоциональными составляющими в своих произведениях автор обозначил меланхолию, грусть и скорбь: во многих работах По, любовь к женщине сопровождается темой смерти.
Сюжетная линия и символика произведения
В стихотворении рассказывается о мужчине, который, погрузившись в чтение книг, пытается забыть о своем горе. Стук в дверь отвлекает его. Когда лирический герой открывает дверь, он никого не видит. Эта ситуация вновь погружает героя в его скорбные мысли. Снова раздается стук и в окно влетает ворон.
Эта птица здесь является кармическим символом. Узнав имя ворона — «Никогда больше», герой задает ему вопросы о своей возлюбленной, на что ворон отвечает одну лишь фразу: «никогда больше».
Автор не случайно использует рефрен, так как это усиливает общий драматизм произведения, нагнетая скорбную и мистическую атмосферу: повторение слов: «Nevermore», «…И больше ничего», звучит, как заклинание.
Влетев в комнату героя, ворон садится на «бюст Паллады» — это противопоставление черного и белого, скорби и тяги к самосовершенствованию. Даже после своей смерти, лирический герой не сможет воссоединиться со своей возлюбленной Ленор.
Птица становится вечным соседом убитого горем мужчины, не оставляя надежды на будущее:
«Скинь и клюв твой вынь из сердца! Прочь лети в ночной простор!
Каркнул Ворон: «Nevermore!»»
К концу произведения образ ворона из кармического символа трансформируется в символ скорби, которая никогда не оставит главного героя:
«И под люстрой, в позолоте, на полу, он тень простер, И душой из этой тени не взлечу я с этих пор.
Никогда, о, nevermore!»
Читать стих поэта Эдгар Аллан По — Ворон на сайте РуСтих: лучшие, красивые стихотворения русских и зарубежных поэтов классиков о любви, природе, жизни, Родине для детей и взрослых.
Источник: https://rustih.ru/edgar-allan-po-voron/
Читать онлайн Разноцветные белые вороны страница 1. Большая и бесплатная библиотека
ВСТУПЛЕНИЕ 1
НЕ ПРОСИ ГРУШ У ТОПОЛЯ 1
ЛАВРЫ В КРЕДИТ 2
ОДНА РУКА КАРАЕТ, ДРУГАЯ МИЛУЕТ 3
О ПОЛЬЗЕ БЕСПРИНЦИПНОСТИ 4
ЛИЛИПУТ В СТРАНЕ ГУЛЛИВЕРОВ 5
БЕС МАТЕРИНСКОЙ ЛЮБВИ 7
СОЗНАТЕЛЬНОЕ ОТНОШЕНИЕ К БЕССОЗНАТЕЛЬНОМУ 8
ГОРЬКИЕ ПЛОДЫ ПРОСВЕЩЕНИЯ 10
ЕСЛИ ПРЕДРАССУДОК НЕ СДАЕТСЯ, ЕГО… УВАЖАЮТ 12
НЕ ПО ХОРОШЕМУ МИЛ … 14
“Я С ДЕТСТВА МЕЧТАЛ, ЧТО ТРУБАЧ ЗАТРУБИТ…” 16
СТРАСТИ–МОРДАСТИ И МАННАЯ КАША 18
ГРЕЗА О “СНИКЕРСЕ” 21
НОВОЕ ВРЕМЯ – НОВЫЕ ДЕТИ? 24
“БЕЛЫЕ ВОРОНЫ” 25
ЛЕКАРСТВО – КУКОЛЬНЫЙ ТЕАТР 27
ВСТУПЛЕНИЕ
Как вы помните, “Анна Каренина” начинается с афоризма: “Все счастливые семьи похожи друг на друга; каждая несчастливая семья несчастна по–своему”.
Так можно сказать и про детей: все хорошие, послушные дети хороши одинаково, но каждый трудный ребенок труден по–своему.
И действительно, один упрям, другой ленив, третий груб, четвертый застенчив… Вот только вопрос один и тот же задают матери:
– И почему он такой? Не знаю.
Не знает мать трудного ребенка, как правило, и что с ним делать.
Вроде бы очевидно: если ребенок ленивый – надо его сделать трудолюбивым. Если упрямый – сговорчивым. Если жадный – добрым. Одним словом, плохого сделать хорошим.Итак, цель ясна! Правда, непонятно, как ее достичь… Трудно с ними, с этими трудными детьми.
Уговариваешь – не слушаются, повышаешь голос – не реагируют, накричишь – расплачутся… ну а физические наказания – это не приведи Господь, это непедагогично!
А тут, как на грех, жизнь пошла такая, что не только шлепнуть, а побить иногда хочется.
Тоталитарное прошлое позорно, демократическое настоящее какое–то ненастоящее, светлое будущее… светлое будущее, по уверениям наших экспертов, вообще сплошной мрак: цены будут расти, а курс рубля падать, вырастет заболеваемость СПИДом, и упадет рождаемость, рост спекуляции приведет к спаду производства, а рост преступности – к окончательному падению культуры. (Кто ж вечером пойдет в театр? – Страшно…) Короче, всякая пакость будет только расти, а хорошее падать.
Вырисовывается какая–то мистическая картина вселенского зла, а ты внутри этого “мирового зла” уже не маленькая планетарная система со своим пусть маленьким, но порядком, а хаотическая броуновская частица, которая растерянно тычется куда попало во внезапно рухнувшем, распавшемся на атомы обществе.
Срочно надо заработать деньги, срочно их потратить, срочно что–то купить, и не что–то, а буквально все, ведь завтра ВСЕ ОПЯТЬ ПОДОРОЖАЕТ!
Это и есть ситуация постоянного стресса. Вся жизнь – сплошное потрясение, сплошная трясучка… А тут еще ребенок… До чего не ко времени, до чего неуместен!
Но ведь он не просил его рожать. Он не виноват, что вы решили произвести его на свет ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС. И он не обязан за это отвечать. Невоспитанный, упрямый, ленивый, капризный – трудный… Ну что с ним делать?!А с вами?! С вами что делать – мрачными, раздражительными, усталыми, безразличными, всегда спешащими и всегда занятыми? Что вашему ребенку делать с вами? Чем защититься от вашего хронического недовольства жизнью?
В наших очерках мы, конечно же, будем говорить о детях. Но дети – это, выражаясь языком математики, производная. Производная от вас, потому что на свет их произвели вы.
И о вас мы будем говорить, может быть, даже больше, чем о детях. Ведь что греха таить, тон отношений в семье задают все–таки родители, а не дети. И даже если ребенок–тиран, а родители – его покорные рабы, это ОНИ позволили, ОНИ допустили такую расстановку сил!
В общем, мы хотим помочь родителям, которым нелегко дается воспитание детей, которые с трудом выстраивают свои отношения с ними. Поэтому книгу свою мы так и решили назвать:
КНИГА ДЛЯ ТРУДНЫХ РОДИТЕЛЕЙ
Р.S Прошло больше двух лет. Те тенденции, которые нам тогда казалось важным затронуть в связи с воспитанием детей, увы, не утратили своей актуальности и сейчас. Напротив, что–то получило дальнейшее развитие, оформилось, приобрело, более яркие очертания.
Поэтому мы не увидели, необходимости в капитальной правке, а предпочли кое–где дать сноски и добавить две главы.
И.М., Т.Ш. ,
февраль 1996
НЕ ПРОСИ ГРУШ У ТОПОЛЯ
Как часто будущие родители не только заранее покупают чепчики, распашонки и придумывают имя своему наследнику, но и творят его образ, сочиняют биографию!
– У него будут такие же густые и длинные ресницы, как у тебя, – говорит жена.
– Но чтобы синеглазый был, как ты! – продолжает муж. – И вообще пусть будет девочка, Аленка.
– Ты хочешь девочку? – удивляется жена. – Ну, так и быть. Пусть будет девочка. Но чтоб с твоим волевым характером!
– И с твоим нежным голосом, – завершает картину муж.
Это в случае семейной идиллии.
А бывает и по–другому. Женщина, оставшись одна и все же решившись иметь ребенка, сквозь злые слезы обращается к своему будущему сыну:
– Ничего, проживем! Он еще пожалеет! Он придет, будет умолять о прощении, а ты закроешь перед ним дверь!.. Или нет, не так… Мы идем по улице, ты держишь меня под руку, а я еле достаю тебе до плеча. А он идет навстречу: старый, никому не нужный, ободранный… Видит меня и спрашивает: “Кто это?” А я говорю: “Сын”. – “Наш сын?” – “Нет, МОЙ сын!” И мы проходим, не оглянувшись…
Почему–то в этих мстительных картинах обязательно фигурирует сын. И обязательно, не успев родиться, уже юноша. И обязательно высокий и широкоплечий. Этакий рыцарь Ланцелот или – если быть в духе времени – Арнольд.
Но наступает долгожданный день, и рождается… девочка. Да еще некрасивая, да еще с астматическими приступами. И с очень тяжелым характером.И воздушный замок с множеством бойниц рушится в одночасье. А нежданная девочка так никогда и не поймет, почему она вместо любви вызывает у своей матери смесь жалости и раздражения.
Ребенок растет, и раздражение растет. Казалось бы, в чем дело? Ведь заботишься о нем – и вроде бы привыкаешь, привязываешься… Это с одной стороны. А с другой, он растет, и картина становится все более отчетливой. Картина рокового несовпадения реальности и той, давней мечты…
И начинается работа по переделке. Ну, девочка – это еще ладно, тут ничего не попишешь. Цвет глаз тоже не поменять. Но уж тогда пусть будет балериной! Меня в свое время не приняли, сказали “ноги коротковаты”. А она должна!
Интересная подробность: сокрушаясь, что дочь не унаследовала нужного цвета глаз, мать не замечает, что дочь как раз унаследовала мало пригодные для балета коротковатые ноги.
“Что же касается лепки характера, то это и вовсе не принято подвергать сомнению. Ребенок–воск, глина, чистый лист, и что там еще полагается говорить в подобных случаях… Однако “воск” и “глина” оказываются вовсе не такими послушными! И упорное “сопротивление материала” окончательно выводит из себя.
Вот тут и произносится сакраментальная фраза:
– Он (или она) не оправдал моих надежд!
И это не просто горестное признание. Это приговор, который обжалованию не подлежит. А раз так, раз “не оправдал надежд”, значит – все дозволено! Можно попрекать ребенка своей загубленной жизнью. Можно все время ставить в пример мальчика из соседней квартиры или более “удавшегося” младшего брата.
Можно в присутствии ребенка жаловаться на него подругам или даже таскать его по врачам и экстрасенсам. “Доктор, сделайте что–нибудь! Он какой–то не такой… Слишком тихий (или слишком назойливый), слишком вертлявый (слишком медлительный) и т.д.
” А за словами “какой–то не такой” скрывается застарелая претензия: Н Е ТАКОЙ, КАК Я ХОЧУ!!! Я, создатель, творец собственного ребенка!..
Но, во–первых, стоит ли отнимать роль творца у Творца? А во–вторых, даже если вы, будучи атеистом, считаете творцом себя, и только себя, то почему вы предъявляете претензии к своему творению? Разве оно виновато в промахах творца? Конечно, бывает, что художник в ярости уродует неудавшуюся картину, но он просто вымещает на ней зло за свою неудачу.
Если же вернуться к Творцу, то он, создав зайца, не заставил его охотиться на волка. Да и мы, кстати, не ждем этого от трусишки косого.
Прежде чем перекраивать детский характер, давайте посмотрим на исходный материал. Ведь если мы возьмемся, к примеру, перешивать брюки, то нам из узких уже никак не выкроить брюки клеш.
У каждого человека есть свои ресурсы, возможности, и они небезграничны. Их сочетание, их соотношение во многом уже определено с самого начала, с первых месяцев жизни ребенка. И задача родителей – как можно скорее определить главные, доминантные черты его характера.
Источник: https://dom-knig.com/read_225658-1
